***

Мне кажется, что у меня началось внутреннее кровотечение.

***

- Шизуо? – трясет головой и разводит лопатки. – Зачем? – не могу проглотить ком в горле – говорю слишком тихо, но он слышит меня и молчит.

***

- Изая...

- Я не могу… - прикладываю ладонь ко рту и затыкаю себя.

- Почему? – растеряно смотрит на меня, когда я выворачиваюсь из-под его руки.

- Мне слишком больно.

Я обнимаю себя за живот и присаживаюсь на корточки.

- Изая! – о нет, помолчи. Пока достаточно признаний. - Послушай, Изая!..

А я не хочу тебя слушать. Я не хочу.

Я хочу просто выдрать и растоптать твое сердце.

 

Небо падает и разбивается.

Вспышка – и мир поглощает огромный взрыв.

В уцелевших один я, испытывающий страдания всех погибших созданий.

 

Я смотрю, как светлые волосы окрашиваются в алый, когда один из парней ударяет его по затылку.

Это не убьет его, - флегматично думаю я, - нет, это не убьет его. Это убьет меня.

Я думаю о том, почему я не могу подняться, почему я не могу ничего сказать, почему я просто сдираю кожу с пальцев, с силой водя ими по полу.

Я думаю о том, что сын Бога умер не во имя искупления наших грехов, нет. Я думаю, он был убит из-за того, что сердце его было полно любви, которая, оказавшись обманутой, покинула его тело и вогнала гвозди в его ладони.

Я думаю. Я думаю, что сзади у меня появились длинные глубокие порезы, и теперь ее когти, раздирающие мою плоть, прорывают ей путь на волю.

Она выходит из меня, как из пены, вечно молодая и вечно прекрасная богиня, распахивающая крылья, и после себя она оставляет лишь цепь из капель моей крови. И я вою, то ли от красоты происходящего, то ли от того, что я не был готов к тому, что она бросит меня и уйдет защищать его.

 

Оператор берет общий план: я сижу, прибитый к полу, и не могу двинуться, потому вижу, как она закрывает его собой от очередного удара – на белой одежде остается бордовый след, но она только крепче обнимает его.

Она терпит. Это я не могу.

Она прощает его. А я нет.

А я нет.

***

Мне хочется, чтобы мой крик был услышан, чтобы он был взрывной волной, чтобы он уничтожил все вокруг меня.

Поэтому я становлюсь на колени и, закрыв уши, рву глотку ором.

***

Взмах рукой – люди Сумиеси стреляют, складывая из «квадратов» паззл.

Там негде развернуться и Шизуо боится задеть его – почему я делаю это? Почему я бегу к ним, вытягиваю Касуку из драки, и режу чье-то горло, защищая его? Почему я с силой надавливаю на спину Шизуо, чтобы он нагнулся и ушел от удара? Почему я ору на Касуку, чтобы он оперся об меня? Почему я тащу его на себе из потасовки? Почему я всаживаю лезвие под ребра парню, который осмеливается наставить на Шизуо дуло? Почему, когда пуля проходится поверх моего плеча, отесывая кожу, и рыцарь поворачивается ко мне, ломая стреляющему руку, я говорю: «За собой следи»?

О. Это просто.

Потому что я испытываю потребность в этом.

Я хочу стоять с ним спиной к спине, я хочу быть рядом с ним, я хочу быть на его стороне.

Потому что мы отличный тандем.

Ну и еще потому, что я люблю его.

***

Меньше секунды от его ухода до того, как Шизуо обнимает меня.

- Я ненавижу тебя, Шизу-тян… - поздно я это сказал – тяну к себе и вылизываю кровь на его лице. Соль и отчетливый привкус металла – я, наверное, просто кусаю его, я даже не пытаюсь с ним целоваться – хорошо, если язык попадает на язык, а так я лижу его губы, подбородок, скулы, прихватываю щеку, а он стонет от этих укусов и просовывает руки под мои джинсы. – Я ненавижу тебя… - выдыхает мне в рот и подхватывает на руки. – Какой же ты ублюдок… - целую шею и обхватываю губами мочку уха - втягивает ртом воздух, и открывает ногой дверь.

- Заткнись, блоха, - подтягивает ногой стул - садится сам, усаживает меня сверху и тянет за ремень джинсов.

- Ненавижу тебя, - с силой провести ногтями под волосами, податься бедрами вперед и замереть около его уха: - Но тебе это, очевидно, нравится?

- Ага, - ухмылка, когда я расстегиваю его ширинку; приподнимается, чтобы стащить штаны и белье, и обхватывает ладонью члены. – А тебе нравится, когда тебя связывают? – кивком указывает на веревки.

- Иди нахуй, - обхватываю рукой за шею и привстаю, чтобы он, облизав пальцы, прошелся по анусу, раздвинулся ягодицы и притянул к себе за талию.

Дурацкий момент: мы смотрим друг на друга и…

- Я… - поправляю его челку, и он закрывает глаза, запрокидывая голову.

- Да заткнись ты… - целую около уха и вижу, как по его лицу расползается улыбка.

- Пьешь мою кровь, блоха, - шиплю и утыкаюсь носом в его ухо, когда он входит и опускает меня на свои бедра, надавливая на талию.

- Не появляйся больше в Икебукуро, - кусаю за ухо, поднимаюсь и резко опускаюсь, слыша хриплый стон.

- А иначе что?

- Произойдет страшное, - по шее проходит судорога, и он стискивает пальцы на моем члене, подстраиваясь под ритм.

– Ты выйдешь из себя и попытаешься меня убить? – выгибаюсь, когда он обводит головку и впивается зубами в мое плечо.

- Да, - протяжно стонет, когда я сжимаю мышцы и целую его.

- Окей…

*

А потом мы не виделись два года...