Вместо года прошло несколько лет.

Вместо гвоздей.

Как по маслу входят сверла.

Я одену свой шлем и бронежилет.

Но ты умней.

Ты будешь целиться в горло.

Сейчас я не хочу думать о том,

Что может быть серьёзнее царапин.

О том, что кто-то меня спасёт.

О том, что всё-таки жизнь это жизнь,

И мне никто не поможет.

Я чувствую, что небо рушится,

Потому что в небо ты не смотришь.

Ты глядишь сверху вниз.

А небо, что виднеется за твоей спиной,

Пасмурно, но прекрасно

Кончилась долгая весна...

С прогнозом погоды облажались.

В таком хмуром небе звёзд не увидеть.

"Ступеньки в небо" - так он сказал...

А для меня это выглядит так,

Будто рушится расколотое небо.

Я чувствую, как земля уходит из-под ног,

Я чувствую, будто рушится небо,

Каждый раз, когда я с тобой...

И во тьме, куда я почти провалился, я начинаю задыхаться, потому что его пальцы, теплые от моей крови, обхватывают мою шею.

Я с трудом открываю глаза и вижу лучшую картину в своей жизни: он, испачканный грязью моего тела, хочет покончить с этим раз и навсегда. Он готов.

И от этого мне хочется расплакаться от счастья. Потому что эти игры, этот пошлый маскарад теперь можно будет прекратить.

Мама, я был не очень хорошим сыном.

Надо признать, я был не очень хорошим человеком.

Я вообще не очень-то и был.

«Давай. Давай прекратим это. Давай».

- Изая, - его голос больше похож на вой, и я распахиваю глаза шире, пытаясь запомнить его в такой интимный для нас обоих момент – апофеоз нашей ненависти. – Я так больше не могу...

«Я тоже, Шизуо. Я никогда не мог!»

Теперь ты все понимаешь, я вижу. Понимаешь, как мне приходилось выносить окружающих, как приходилось мириться с их существованием, как мне приходилось жить в аду и кормить собой демонов. Понимаешь, как было больно терпеть все это, как не хотелось жить, как не хотелось просыпаться, как я страдал все это время. Каждую секунду.

И как я ждал, что однажды ты освободишь меня.

Давай.

Все эти годы я знал, что, когда мне станет невыносимо, когда я больше не смогу терпеть, когда эта бесконечная череда бессмысленных событий закончится, ты сможешь. Сможешь избавить меня от жизни, где самое дорогое и близкое мне существо – это мой сотовый. Где по вечерам меня встречает не возлюбленный, а метадон. Избавить от жизни, в которой я не хочу быть.

Давай. Мы сможем.

Если бы я мог, я простер бы к нему руки, поцеловал, успокоил, заверил, что так и должно быть, прошептал бы ему что-нибудь нежное. Я благодарен ему.

- Прости меня, - он шепчет это так тихо, так проникновенно, что я почти улыбаюсь, думая о том, что я смог вынести все это. – Прости меня…

Все отлично, все закончилось так, как однажды должно было закончиться.

Закрываю глаза и умиротворенно улыбаюсь.

"

- … что ты делаешь? – он застывает в дверях, с удивлением смотрит на меня и делает шаг вперед. Не подходи.

- Ничего, - молча стоит на месте какое-то время, потом закрывает дверь и цокает, складывая руки на груди.

- И ты знал? Ты знал, и все равно лег рядом со мной? Блять, как ты мог?! – дергает меня за плечо, и я поджимаю от обиды губы, сосредотачиваясь на движениях пальцев. – Почему ты не ушел, Изая?! Не попытался отомстить мне?! Почему ты остался и сделал вид, что ничего не произошло?! – надрывно кричит. – Отвечай мне!

Молодец, кричи сильнее, чтобы я точно забыл все наработки к этой сцене! Давай! Что тебе стоит! Меня колотит от осознания того, что я делаю, от того, что происходит, но так нужно! Я же принял решение.

- Куда мне идти?.. – нервно касаюсь пальцами лба. – С кем еще мне лечь рядом? Давай позвоним этим людям, я с радостью с ними познакомлюсь…

- Что с тобой происходит?! – пихает меня, и я натыкаюсь спиной на раковину. – Ответь! Изая, почему?!

- Ты действительно такой придурок?.. – на секунду перестает мучить меня риторическими вопросами, а потом кривит губы.

- Ты готов пойти на все, чтобы выиграть у меня, да? – склоняет голову набок, и челка закрывает глаза. Голос становится тихим. – Это же очередной уровень в твоей игре… - мудак.

- Да, точно, - зло ударяю его в плечо. – Правильно, это только очередной уровень! Сначала поверить кому-то, а потом узнать, что он пытается тебя убить! Э-ге-гей, как занятно! Блять… - все-таки не сдерживаюсь и закрываю ладонями лицо.

- Я не…

- Что ты «не»?! Ты не хотел, да?! Ты чисто случайно сначала делал вид, что ты так меня понимаешь, ни в чем не упрекаешь, что можешь поддержать меня?! Или ты вообще ничего мне не говорил, и это только мои фантазии?!Так, Шизуо?! – маленькая комната заполняется моим криком."

но я хочу трахаться.

Спите с теми, кто снится. Целуйте, закрыв глаза.

Почаще меняйте лица, страницы и адреса.

По лестнице — прямо в Небо. Под песни колоколов, насвистывая нелепо, пиная болиголов,

отстукивая по вене, вселенную волоча, отталкивая ступени из желтого кирпича —

несите на небо звезды. Танцуйте на берегу.

Бросайте дома и гнёзда, потерянную серьгу, утраченную невинность, почти завершенный стих…

Спите. С теми. Кто снится.

Вы сами — один из них.

Арчет.

какое-то странное чувство возникло после прочтения...

- Я не принимал, слышишь? – он выпускает изо рта дым и дотрагивается до моей щеки.

- Да, я знаю, - хмурюсь и тянусь за сигаретой – дает затянуться из своих пальцев. – Точнее, я понял это, когда снял эту дебильную водолазку…

- Что, мать твою, не так с моей водолазкой? – укладываюсь на бок, кладу руку на его живот, и он почесывает меня за ухом.

- Она меня бесит. Кошки не должны носить одежду.

- Дурацкое сравнение, - обнимаю его за талию. – Я буду называть тебя лабрадором. Он большой, теплый и тупой, - дергает за прядь волос.

- Тогда ты будешь моей блохой, - подаюсь к нему и дую на губы.

- Буду пить твою кровь и раздражать тебя? – несколько секунд не двигается, и я успеваю увидеть, как в его глаза гаснет гнев, он успокаивается и разрешает себе играть вместе со мной.

- Будешь пить мою кровь, - открывает рот и облизывается. – А я буду расчесывать на себе порезы, чтобы ты был сыт, - поцелуй получается пошлым, потому что ночь и мы лежим чрезмерно близко, и я слышу, как бьется его сердце. Дурацкое покрывало – он улыбается и гладит мое плечо, пока я укладываюсь на него и затихаю.

Ладно, хорошо. Теперь, когда я не могу сделать ни одного движения, я готов это признать.

Больше всего мне нравится то, что мы можем делать вид, будто занимались этим всю жизнь, что все движения уже выверены и проверены, что я знаю, как именно ему нравится – целую в плечо, чтобы он провел по моей спине ладонью и сжал ягодицы – и он тоже прекрасно знает, как люблю я.

Он улыбается. Хватит подслушивать мои внутренние монологи.

Совсем ничего не чувствую, 

Ничего не приходит в голову.

И лишь тишина гнетущая

Ласкает могильным холодом.

И снова ждет ночь бессонная

В раздумии над ошибками.

Луна- красавица томная

Лезет в окна яркими бликами,

А душонка гнилая, безликая

Вызывает кровотечение...

Серебристая аура липкая-

Восьмигранное пересечение.

И всей своей вялою сущностью

Я впитаюсь в адское олово...

Совсем ничего не чувствую...

Ничего не приходит в голову.

Убейте всех детей Нигерии. Прошу. Только оставьте мне Хейваджиму.

"Шизуо кладет ладонь на поясницу и привлекает к себе, опираясь второй ладонью о полог, чтобы проникнуть еще глубже.
- Шизу… - открывает глаза на голос и кусает за подбородок.
- Я тоже скучал.
Странная девиация: кончать только после того, как в тебя кончает партнер, но Изая надеется, что Шизуо не замечает этого.

Изая неохотно слазит с него и, чуть расставив ноги, идет за полотенцем.
- Откуда синяки, Изая? – Орихара ведет лопатками, пытаясь закрыть спину, и бросает через плечо:
- Ударился, - молча вытирает ягодицы, водит по животу Шизуо и, встряхнув, запахивает на бедрах полотенце. – Еще увидимся, Шизу-тян.
- Блоха… - Изая захлопывает дверь.
Надо бы, конечно, хоть один раз дослушать до конца это: «Ты можешь не уходить. Можешь остаться».
 Но Изая спешит, очень спешит спрятаться там, где его не достанут чувства к Шизуо.

**
-… еще раз тронешь его – и я убью тебя, - сплевывает на асфальт и вытирает руки о фартук. – Понял?
- Понял, - парень приподнимается с земли и вытирает разбитый нос. Рука отдает тягучей болью – сломал, что ли?
Шизуо докуривает и кивает.

Они встречаются в подворотне рядом: Изая тянет его за рукав и прижимает к стене:
- Типа решил мои проблемы? – Шизуо скалится в ответ и обнимает за талию.
- Типа решил, - целует в шею и говорит куда-то вниз: - Только я могу тебя трахать. Только я могу оставлять на тебе синяки…
- Только ты, - Изая смеется и выскальзывает из объятий.
«Только ты». "