On waves of memoirs

       С      Л      Ё      Т

           Т У Р И С Т О В     

             КРАСНОДАРСКОГО 

                                      КРАЯ

                          Как я уже упоминал ранее, в школе я был очень активным общественником.

Кроме всего прочего, я занимался в туристическом кружке Дома пионеров и был его ста-

ростой. Руководителем у нас был Михаил Федорович Фесенко. Он ещё вел кружок рисования, т.к. был неплохим художником. В кружке занималось человек десять, точно уже не помню. Нас научили правильно ставить палатку, разводить костер, укладывать рюкзак. Ейск находится в степной зоне, лесов вокруг нет, и, для тренировок, была выбрана очень широкая защитная полоса, она называлась «Заколдованный лес». Находилась она километрах в 15 от города, за селом Александровка. Обычно мы доезжали на автобусе до Александровки, а иногда и только до Широчанки, и дальше шли пешком. В середине этого Заколдованного леса была большая поляна, где мы ставили палатки и разводили костер, на котором готовили еду. У костра несли вахту, по очереди, следили, чтобы он не погас. В 1962 году я был в пионерском лагере в поселке Горячий ключ, а наш кружок делал выезд в тот же район.

Они меня даже навестили в пионерском лагере. В 1963 году предстоял слёт туристов

Краснодарского края. Основной группой на этот слёт ехали десятиклассники, уже более

опытные. Нас же Фесенко М.Ф. брал набраться опыта, чтобы на будущий год уже мы

поехали на подобный слет. В нашей группе все были одного возраста, но из разных школ города мы все закончили седьмой класс и перешли в восьмой. Слет должен был проходить в Казачьей щели, невдалеке от  Туапсе.

                                      На поезде мы ехали до Краснодара, оттуда автобусом до Горячего

ключа.

                                     Горячий ключ.Гора Петушок.Река Псекупс

                                                     Горячий ключ.река Псекупс

                                                   Горячий ключ 

От Горячего ключа мы двинулись пешком. Перешли на правый берег речки Псекупс,

немного прошли и остановились на большой привал. Пообедали и пошли дальше. А дальше

начался Михайловский перевал. Это значит, долго поднимаешься в гору, а затем еще дольше

спускаешься с нее. Кроме своего рюкзака, каждый нес ещё что-нибудь общее. Вначале я с

кем-то напару нёс огромный бак, набитый продуктами, а потом мне навесили спереди

ещё один рюкзак, тоже с продуктами.

Его я нёс до конца перевала. Но если вверх идти было

тяжело, но приемлемо, то вниз – очень тяжело, на грани возможности. Рюкзак сильно

тянул вниз. Идем вверх, навстречу мотоцикл с коляской. Спрашиваем: «Далеко ли верх пере-

вала?» «Один километр». Идем дальше, проходим километр. Навстречу группа цыган. К ним

тот же вопрос. Ответ:  «Два километра». Напомню, идём по дороге, шириной 8-10 метров,

справа гора, слева обрыв.

                                       Наконец, дошли до средины перевала. Остановились на привал. Сели

куда попало. Поели свежей капусты, выпили воды и двинулись вниз. Закончили спуск мы около 17.00 .Сели отдыхать под огромным деревом.

                                                                       Наш руководитель куда-то отлучился и вскоре

прикатил на грузовике. На этом грузовике нас привезли в городок Джубга.

                                       На небольшой полянке, возле местного клуба, мы поставили палатки, немного перекусили и, уже стемнело. Несколько человек пошли в клуб смотреть

кино. Но посмотреть нам не удалось, одна наша девочка, Катя, потеряла сознание. Видно

тепловой удар. Мы её вынесли на улицу, привели в чувство и завалились спать.

                                                       Джубга

  Наутро быстренько собрались, спустились на пристань и сели на

катер. Катер через час привез нас в Ново-Михайловку. Немного прошли и оказались на

Ново-Михайловской турбазе. Оказывается, Михаил Федорович тут когда-то работал,

все его знают. Он пошел, договорился с руководством, и поставили лагерь внизу, невдалеке

от моря. На том месте мы пробыли одну ночь, потом он упросил руководство турбазы и

нам разрешили поставить лагерь вверху, на горе, где намного спокойнее, почти никто не

ходит.

                                              Новомихайловка          

   На этой турбазе мы пробыли больше недели. Загорали, купались, ныряли

с маской. До чего красив подводный мир Черного моря у побережья Кавказа! Мне так пон-

равилось, что я целыми днями не вылезал из воды. Потом, Михаил Федорович устроил нам

экскурсионную поездку в Сочи. Нанял автобус и по горным дорогам, мы покатили в знаме-

нитый город-курорт. В Сочи покушали в столовой, осмотрели Дендрарий, парки и, к вечеру,

оправились назад. Вскоре настал срок нашего появления в Казачьей щели. Близилось время

начала соревнований. Снова руководитель нанял автобус, и нас подвезли, чуть ли не вплотную к месту соревнований. Вышли и где-то часа два шли пешком.

                                  Каждой команде – участнику соревнований, было выделено место, где

они установили свой лагерь, где кроме палаток, должна была быть устроена столовая и

кухня. Все это оценивалось системой балов, которые прибавлялись к балам полученным

по результатам соревнований. Нам отвели место немного в стороне от всех. Мы аналогичным образом установили свой лагерь, только нас никто не оценивал.

                               

  Начала соревнований нам пришлось ждать более суток. Саперы разми-

нировали весь участок – во время войны там проходили бои, и оставалось очень много

боеприпасов и оружия.

                                 Тут уместно рассказать случай, происшедший годом раньше, недалеко

от Горячего ключа. Из пионерского лагеря нас, большую группу разновозрастных детей вывезли на пикник в горы. И вот в районе пикника, я и еще двое из нашего отряда на берегу, пересохшего ручья увидели гранату-лимонку. Но мы её трогать на стали, пошли дальше. Мы наблюдали также россыпи боевых патронов, различных типов, были и трассирующие. Мы были старшая группа, все уже понимали, и трогать ничего не стали. А другие – стали. Вскоре должен был состояться прощальный костер, он уже был установлен. Но хорошо, что кто-то из взрослых увидел, что в приготовленном костре куча боевых патронов. Представте, сколько  было бы жерв. А на следующий день после приезда с пикника, вожатые заметили, что малыши что-то бросают. Оказывается ту лимонку, что мы видели в пересохшем ручье. Хорошо, что не выдернули чеку. Наш вожатый взял эту гранату и понёс в отделение милиции. Рассказывал, что когда зашел в милицию, там шло совещание. Он положил гранату им на стол. Все были в шоке. А костер – отменили.

                                    Ну, сами соревнования описывать неинтересно. Наша команда заняла

седьмое место по всему краю. Это очень неплохо. Как мы возвращались домой я совсем не

помню.

                                    В туристическом кружке я занимался до следующего лета, до оконча-

ния  восьмого класса.

   Ж  д а н о в – Х е р с о н - 1

                     или

      В Е Л О С И П Е Д Н А Я

              П О Е З Д К А

                 в  Херсон

                 1983 год  

                       Решил вспомнить, как мы всей семьёй ездили на велосипедах из Мариуполя/тогда

Жданов/ в Херсон

                       Было это в 1983 году. Я, с трудом, но уговорил свою семью поехать на велосипедах в Херсон. Мне тогда было 35 лет, Супруге – 34 года, сыну – 12 лет, дочке – 7 лет, она только должна была пойти в первый класс. Велосипед был сначала только у меня – «Украина».

Обыкновенный дорожный велосипед, без каких-то прибамбасов. Багажник впереди и багажник сзади. Стал вопрос о покупке ещё двух велосипедов. Я оформил в порту кредит и в спортивном магазине «Олимпия» мы с сыном купили два велосипеда «Салют».

На одном поехал сын, а я ехал на двух сразу, т.е. на своем ехал, а второй «Салют» вёл рядом. «Салют» мог слаживаться пополам.

                      Но тут возникла ещё одна проблема, супругу, практически, не могла ездить на велосипеде. До этого она один раз садилась на велосипед своего двоюродного брата Аркадия, да и то врезалась на нём в ворота Херсонского порта. Начали учить её ездить. С грехом пополам научилась.

                     У себя на фабрике супруга взяла на прокат двухместную палатку,

спальный мешок, котелок. Для дочке мы нашли детское деревянное сидение, отрезали лишнее и привязали на мой задний багажник. Супруга натушила мяса, закупили разных продуктов, консервов. В общем, совместно с вещами, набили три рюкзака. Для воды приготовили 10-ти литровую пластмассовую капистру. Купили также несколько баллончиков бензина для зажигалок. По карте Украины определили маршрут поездки.

                  До Херсона расстояние составляет около 450 километров.

                 

    И вот, настал день, намеченный для начала поездки,5 июля. Уже все собраны, надо выходить. И тут выясняется, что забыли вложить пакет с женскими трусами. Я разобрал один рюкзак и положил туда этот пакет. Вышли в 06.30 с пятого этажа на улицу, закрепили рюкзаки на багажниках и поехали. У меня, как сказано ранее, сзади сидела наша медсестра – дочка, у неё была сумка с медикаментами. На переднем багажнике у меня был рюкзак с продуктами и канистра с водой. У супруги и сына на багажниках тоже было закреплено по рюкзаку.

                      До Бердянска – одни подъёмы и спуски. В гору супруга ехать не могла, хоть и сын и я свободно поднимались. Так что, только подъем, так мы идём пешком, потом, на спуске едем, затем опять пешком. В первый день мы  до Бердянска не доехали. Остановились в 18.00 на ночь в защитке. С едой определились так - чтобы мыть поменьше, т.к. с водой проблема, в котелке кипятили сначала чай, затем там же готовили первое, в основном супы из пакетиков.


На второе кушали консервы. В процессе поездки, выработали такой распорядок-вставали в 05.30 -06.00,до 07.00-07.30 туалет, завтрак. Потом начинали движение. Около 11.00 находили место в придорожной защитке и останавливались на отдых и обед. С 13.30 – 14.00 и до 18.00  снова движение.

                        И вот первый ночлег. Разбили палатку, развели костер. После ужина решили лечь пораньше, чтобы и встать пораньше. Я лёг в спальном мешке, остальные в палатке. Часа через полтора – два слышу, супруга зовет меня - « Кто-то ходит возле палатки». Я взял фонарик, стартовый пистолет и начал смотреть вокруг палатки. И нашёл! ЁЖИКА!!



Ведь ежи ходят как люди, топают. Далее   выяснилось, что в спальном мешке спать невозможно. Закроешь - очень жарко, откроешь-прохладно.. Пришлось  нам всем четверым спать в двухместной палатке.

                         Утром 6-го июля мы раненько выехали и часа через два доехали до реки Берда. Конечно, рекой её назвать трудно.


Ширина три-четыре метра, мелкота, но течение сильное. Немного обмылись, перемыли посуду и поехали дальше. Бердянск мы объехали поверху, по объездной, и двинулись на Приморск. В 12.00 остановились на большой привал прямо у дороги. (там я потерял очки). В 16.00 выехали, немного проехали и на молочно-товарной ферме пополнили запас воды.

                  

       Тут необходимо добавить, что при планировании поездки, мы хотели остановиться в Приморске в гостинице, нормально отдохнуть и ехать дальше.

                         Во второй день ехать нам было очень трудно, был сильный встречный ветер. Хоть мы всё время менялись местами, чтобы по очереди брать ветер на себя, но это помогло мало, супруга очень быстро устала, и мы долго шли пешком, ведя велосипеды в руках.

                         Остановились на второй ночлег в 23.00. И здесь, перебирая рюкзак, я выяснил, что нет документов и денег. Пересмотрел все подряд и так и не нашел пакета с документами и деньгами. Точнее деньги есть только в кошельке у супруги –  16 рублей. Пакет с документами и деньгами остался дома, когда я перелаживал рюкзак, чтобы положить женские трусы. Ни о каких гостиницах теперь мечтать не приходилось.

Окончание смотрите в Жданов-Херсон -2

    А  З  О  В  С  К  О  Е,

                         Ч  Ё  Р  Н  О  Е

                        И

  Д Р У Г И Е   М О Р Я - 3 

            Вот вспомнил, как  на п/х «Василий Головнин»

мы  шли в Жданов (Мариуполь) зимой и во льдах. У всех судов этого типа был самый маленький ледовый класс -3. Я уже рассказывал, как на т/х «Шахты» нас сжимал лёд в Азовском море и как лопались шпангоуты.

А данный случай был немного раньше. Шли мы по ледовому каналу за ледоколом. Капитан распорядился, чтобы я, боцман и все свободные матросы были на баке. Хоть и мороз был довольно сильным.

        

  Какое-то время шли сами, но потом лоцман с локационной станции «Раскат», следивший за нами, сказал, что нас подвижкой льда сносит на бровку канала. И с ледокола

была принято решение взять нас  « в усы». Что и было сделано. То есть толстый канат, поданный с ледокола, мы провели через оба якорных клюза и палубу бака  и отдали назад. А в ледоколе, для таких случаев, имеется выемка в корме. Получилось как-бы одно целое. Так и шли всю ночь, так как ледовая обстановка была очень сложная, дул сильный юго-восточный ветер и подвижка льда шла в сторону берега.

         Лишь к утру зашли в порт, ледокол ушел, а за нас взялись буксиры. А так как порт также был весь покрыт льдом, то ошвартоваться к причалу было тоже совсем нелегко. Делалось это так. С бака подавался швартовый конец и крепился на берегу. Если надо было стать к причалу  правым бортом, то в левый борт упирался буксир и давил. Но до определенного момента, так как между бортом и причала скапливался лед. Тогда другой буксир входил в это пространство между причалом и бортом и своими винтами пытался выгнать лед. Все это  занимало немало времени и сама швартовка могла длиться около четырех часов.

            А мы всю эту ночь торчали на морозе, только иногда спуская в подшкиперскую. Но там тоже было холодно, разве что ветра не было.

            Теперь немного о другом. В те, уже далекие времена обязанности у всех помощников капитана были разные. На больших судах, где был четвертый помощник, то он отвечал за электро и радионавигационные приборы и кассу. Вел все журналы и оформлял приходы и отходы. Печатал судовые роли на русском и английском языках. Вахту стоял одну с 16.00 до 20.00.А вот на судах поменьше четвертого помощника уже не было и за всё отвечал третий помощник. И вахта была с 08.00 до 12.00 и с 20.00 до 24. 00.Это на ходу, конечно. На стоянках стояли суточные вахты. И, если был четвертый помощник, то старпом  суточные вахты не нёс. Я, работая на судах типа «Чулым»

и «Шахты»,

отвечал за все приборы, карты, документацию, кассу. Приборы должны все работать, карты должны быть своевременно откорректированы и так далее. Карты получались в навигационной камере пароходства, откорректированными на день получения. Но текущую корректировку должен был проводить помощник. По рации получались НАВИМ и НАВИП  с текущими изменениями морской обстановки и все это надо было нанести на карты данного рейса. И ещё. Капитан делал предварительную прокладку курса данного рейса на карте большого масштаба, а текущую прокладку на рабочих  ходовых картах делал уже третий помощник.

            Второй помощник тогда занимался только погрузкой и выгрузкой судна, ну и вахты, конечно.

           А вот у старпома обязанностей было много. На нем было все хозяйство судна, палубная команда и вспомогательный состав.

            Вот вспомнил один случай, когда я чуть не утонул. Спасло только самообладание.

            Есть такое устройство, называемое лаг. Он показывает скорость судна. Но, для того, чтобы он работал надо было спуститься в машинное отделение, открыть шахту лага, спуститься в неё (около 2 метров), открыть клинкер, опустить шток лага и снова закрыть клинкер. При подходе к порту или узостям всё проделывалось в обратном порядке. Все это проделывал третий помощник.

          И вот, подходим мы к какому-то порту. Я спускаюсь в машинное отделение. На вахте четвертый механик и машинист. Снимаю плиту, открываю крышку шахты лага и спускаюсь в саму шахту. Открываю клинкер и начинаю вытаскивать шток лага. И, в это время, закрывается крышка шахты лага (механик решил так подшутить!). А я, видно, дернул шток сильнее, чем надо и он выскочил из отверстия. И в шахту хлынула забортная вода! Я не растерялся, левой рукой попытался закрыть отверстие, а правой начал закрывать клинкер. Закрыл, но был уже по пояс в воде. Открылась крышка шахты лага, механик и машинист были в ужасе! Никогда больше я так шутить не буду!- сказал механик. Хорошо еще, что скорость судна была снижена, иначе утонул бы…

         

     Самой нормальной я считаю обстановку на борту, когда судно двигается. А так как лишних людей на борту обычно не было, то в коридорах стояла тишина. Одни стояли вахту, другие отдыхали после вахты. Только вечером свободные люди собирались в столовой команды. Играли в настольные игры, смотрели фильмы.

             Хуже всего было тогда, когда приходилось стоять на рейдах портов в ожидании освобождения нужного причала. В европейских портах обычно все решалось довольно быстро, а вот в арабских страшно долго. Как-то в Ливии, в Триполи стояли на рейде почти месяц. В таких случаях больше всего убивает неизвестность. А если, допустим, кончается что-то из-запасов, то и нервотрепка. Хватит или нет. В ту стоянку на рейде Триполи закончились хорошие сигареты, и пришлось курить подмокшие ранее сигареты «Солнце» с цвелью. Я тогда ещё курил. Бросил же курить в 1977 году, уже после окончания своей мореходной эпопеи.

          На таких стоянках скукота невообразимая. Фильмы уже все пересмотрели, книжки перечитали. Да и друг-другу уже порядком надоели. Отсюда и скандалы и руганки. В то время ещё ведь не было ни видеомагнитофонов, ни DVD.А наши телевизоры брали картинку, но не брали звук. Правда в арабских странах, как по мне, то и смотреть нечего. В Ливии, например, транслировали по пять – шесть часов муллу, читающего Коран. А в Египте старинные фильмы целый день. В Италии, конечно, было что смотреть, но звук надо было ловить по радиоприемнику. В те времена различные шоу вела молодая ещё тогда Раффаэлла Карра. Она за программу переодевалась до десятка раз. Но фильмы, по национальному телевидению, показывали тоже только старые.

      А  З  О  В  С  К  О  Е,

                         Ч  Ё  Р  Н  О  Е

                                         И

         Д  Р  У  Г  И  Е      М  О  Р  Я – 2

            Вообще-то обстановка в экипаже чаще всего зависела от капитана, ну и, конечно, от помполита. Некоторые руководители просто закрывали глаза на все эти адюльтеры, а некоторые наоборот. Следили по ночам, вламывались в каюты и т.д. и т.п.

             Вот, например, случай, который произошел на п./х «Чкаловск»


на стоянке в Керчи. У нас был чиф-стюард К.

А ввели эту должность как-бы в помощь старпому. Обычно это были судоводители, недавно окончившие мореходку. Они стояли одну вахту с 16.00 до  20.00,а в остальное время занимались снабжением и т.п. Женщины тоже были в их подчинении.

           Так вот, каюта этого К.была рядом с моей и тоже иллюминатор выходил на главную палубу. Этот парень должен был уезжать домой и ждал замены. Ну, а я был в каюте с супругой и сыном. Вдруг слышим грохот в переборку и крики, вышел в коридор, а там капитан, помполит и старпом ломятся в дверь чиф-стюарда. Потом капитан говорит старпому, - Неси вездеход. Т.е. ключ, подходящий ко всем дверям судна. Тот побежал наверх. А я вернулся в каюту и говорю жене, - Смотри, сейчас Тонька будет вылетать в иллюминатор. И точно, сначала вылетели туфли, а потом и Тонька-повар-пекарь. Ну, а в это время открыли дверь каюты, а там пьяный  чиф-стюард. Ну и Тонькино белье, не успела одеть, бедная. На этом всё и кончилось. Парень уехал, а Тонька продолжила работу, как ни в чем не бывало.

          Но это такое отношение было к подчиненным. А себе власть держащие могли позволить все. И пьянки и девочек.

Вот тот же капитан на п/х «Чкаловск»- Ц.

Так у него в фаворитках ходила буфетчица Нинка. Нинка была заводной девицей смешанных кровей. Татарская кровь у неё точно была. И капитан, когда выпьет, а это частенько бывало, давал два звонка из каюты. И Нинка стремглав неслась на вторую палубу в его каюту.

          Но вот этот капитан, вместе с штатным стармехом, ушли в отпуск и отгулы. Их подменяли более молодые мужички. И Нинка аж цвела между ними. Не знаю, было что-то там или нет, но когда вернулся из отгулов Ц.,ему сразу же донесли о её приключениях.

         И вот, первая же пьянка и сразу два звонка. Нинка, как обычно взлетела наверх. А на следующий день ходила уже с синяком под глазом. Мой марос-рулевой Толик спросил у неё, - Нилка, откуда синяк? Та, на трапе поскользнулась, - ответила.

         Эта Нинка была любительницей поболтать. Моя каюта находилась рядом с трапом на вторую палубу. И она частенько приходила ко мне, садилась на диван и болтала на разные темы. Я, зная местные нравы, дверь никогда не закрывал и сидел у стола, прямо против двери. А вот её видно не было. И капитан несколько раз заглядывал в каюту и подозрительно осматривал ее. Но так как ничего предосудительного не было, то и последствий тоже не было.

           Люди, конечно, на судах встречались разные. Бывало, что все штурмана дружили между собой, а бывало и наоборот. Хотя, что было делить? Каждый ведь занимался своим делом, обязанности то были у всех разные.

          Вот пример. Сменился я с вахты в 00.00.Пока туда-сюда, лег спать где-то в 01.30.В в начале третьего звонок по телефону – второй помощник с мостика. Я не могу найти следующую карту, - говорит, - поднимись и найди. Так она ж в столе, - отвечаю. А я не могу найти, - настаивает. Ну что делать? Одеваюсь и поднимаюсь на мостик. Карта лежит там, где и должна была лежать. Зачем он это сделал, можно только гадать.

          Другой случай. На т/х «Шахты»

вышел из строя гирокомпас.

Перестал приходить в меридиан и все. Я покопался – ничего найти не могу. Так оба помощника – старпом и второй стали мне помогать. Один кто-то на вахте, другой мне помогает. Но тогда произошло что-то странное. Мы испробовали все, что можно. Даже слили жидкость и проверили ёмкость на трещины. Ничего не нашли. Все перещупали несколько раз. И вот я и второй помощник Володя Резниченко, в очередной раз собрали все в кучу и включили. И гирокомпас пришел в меридиан. Правда, с разницей на 180 градусов, но это уже мелочь. Поменяли местами два провода и все стало на своё место. Но мы так и не поняли, что же там было поломано.

          Я уже, кажется, упоминал, что суда, на которых я работал, типа «Шахты» и типа «Чулым»

периодически переходили на каботажное плавание. То есть по Черному  и Азовскому морю. Обычно это длилось месяца два. Возили песок из Донузлава в Феодосию, руду из Поти в Жданов и так далее. Понятно, что приходилось работать за одну зарплату, без валюты. А так как обычно приезжала семья, то добавлялись ещё расходы на прокорм семьи и артелку. Получать уже было нечего.

           Так вот, некоторые «хитрованы» делали левый номер. Зная, что судно идет в каботаж, вызывали себе замену и уходили в отгулы. А как только судно должно было выходить за границу, они возвращались. А то, что сменщик отработал каботаж за копейки, им было наплевать. Не говоря уж о том, что в каботаже  работать намного сложнее, чем  в длительных рейсах. Постоянно меняются порты, а, соответственно, постоянные авралы, швартовка, отшвартовка. А на третьем помощнике ещё и оформление прихода и отхода, что тоже нелегко. В Ильичевске, например, расстояния огромные, приходилось топать пешком по нескольку часов.

          Я тоже пару раз попадал в такие ситуации с подменами на каботаж, а потом понял, что меня просто кидают. В очередной раз, будучи в отпуске в Ейске, получаю телеграмму выезжать в Херсон на подмену на п/х «Шахты».

Там был третьим помощником Володя М. «гурман», т.е. любил покушать. А так как я уже его подменял и практически бесплатно отработал каботаж, то просто проигнорировал этот вызов. Тем более что отпуск я ещё не догулял. Спустя какое-то время я встретил в пароходстве этого Володю. И он рассказал, что, вот швартуемся в Херсоне и старпом, по громкой связи объявляет, что третьему помощнику едет замена и называет мою фамилию. Я, - говорит, - обрадовался, собрал вещи и стал ждать. Но, так и не дождался, пришлось самому пахать в каботаже.

         Азовское, Черное и другие моря

      Как я уже упоминал ранее, на судах Азовского Паро­ходства я работал матросом, четвертым, третьим по­мощником. Вторым помощником я, практически, не ра­ботал, вынужден был рассчитаться по семейным об­стоятельствам.

        И вот, тут, я хочу рассказать об условиях работы на тогдашних судах и об отношениях в экипажах судов. Судов тех давно уж нет, да и людей тех тоже уже мно­гих нет. Такова жизнь, никуда от этого не денешься.

       Вначале хочу отметить, что в те, советские, вре­мена, команды на судах были большие, не то, что в ны­нешнее время. Обязательно был доктор, на эту долж­ность попадали разные медицинские специалисты, от стоматолога до гинеколога, но первую помощь они всегда могли оказать. Был электромеханик, а если судно было побольше, то и один или даже два электрика. Были ра­дист, токарь, ремонтный механик и довольно большая палубная команда. Боцман, старший матрос и где-то во­семь матросов. В зависимости от размеров судна чис­ленность колебалась от сорока до пятидесяти человек. На киносеанс, после вечернего чая, в столовой команды собирался полный зал.

            Практически на всех судах были женщины. Повар, повар-пекарь, дневальная и буфетчица. А на больших су­дах могла быть и уборщица. Возраст этих женщин ко­лебался от восемнадцати до шестидесяти с хвостиком лет. На п/х «Василий Головнин»


у нас была поваром Ольга Ивановна, так ей было на тот момент, явно за шестьдесят.

             Ну, а там, где есть женщины, особенно в муж­ском коллективе, там и различные конфликты. О неко­торых расскажу.

              На том же п./х «Василий Головнин», наверное, в году эдак 1969,к Ольге Ивановне прислали поваром-пека­рем Наташу Б.,Хотя по паспорту она числилась Ольгой. Но называла себя Наташей. Она была 1950 года рожде­ния, так что, на тот момент, ей было 19 лет. Невысо­кого роста с довольно большой грудью, фигуристая де­вушка. Да ещё и довольно симпатичная. Понятно, что на неё обратили внимание многие мужики. Но она за­крутила какие-то отношения с женатым матросом-артельщиком.

            Тут необходимо небольшое отступление. Ар­телка - это склад продуктов для камбуза и команды. Ар­тельщиком обычно ставили матроса или машиниста, в крайнем случае. На стоянках, как в наших, так и ино­странных портах, он получал продукты. А потом выда­вал их на камбуз и команде. Все это делалось под руково­дством старшего помощника капитана.

           И еще. Скрыть в таком узком коллективе, как экипаж судна любой адьюлтер невозможно. Все равно узнают. Но, если пара пытается как-то скрывать свои отношения, то поговорят и перестанут обращать вни­мание. А вот, если всё это делается на виду, в наглую, то растёт возмущение. И, соответственно, принимаются различные меры. От законных, до незаконных. Команды, как я упоминал, были большие и женщин на всех, при всём желании, явно не хватало.

          Так вот, Эта пара, Наташа и матрос-артельщик своих отношений и не пытались скрывать. Все было на виду. Этот матрос был у меня в швартовой команде, и я с ним поговорил, уже после всего. Спросил, почему вы так нагло себя вели? Он сказал, что ничего не было, мы просто баловались. А почему тогда закрывались на ключ? Молчит. Так далее. Переросло всё в большой скан­дал. Когда недовольство команды уже достигло предела, начали принимать меры. Артельщику сделали ревизию в артелке, обнаружили недостачу и излишки. Сразу сняли и перевели в каюту на корме. Ну, а потом, кто-то напи­сал его жене и, по приходу в очередной порт, было выяс­нение отношений.

         Через пару лет, уже на п/х «Липецк»,

я снова встретился с этой Наташей-Олей Б.Только она уже была поваром. И снова был скандал, но только уже со­всем по другому поводу.

        Так получилось, что в очередной приход в советский порт, сменилось три женщины – буфетчица, повар и по­вар-пекарь. Буфетчицей пришла Таисия Ивановна Миро­ненко, я о ней упоминал уже в рассказе о Венеции. Ей, на тот момент было уже лет 45 и, по её словам, она всю сознательную жизнь проработала на судах. Но характер был у неё – жуть! О таких говорят – чёрноротая. Пова­ром пришла уже упомянутая Наташа-Оля, а поваром – пекарем Валя. Эта Валя была на вид скромной девушкой, не очень разговорчивой. Я, например, за всё время её пре­бывания на судне, практически не слышал, чтобы она что-то болтала. Но потом, вслед за ней пришли слухи о каких-то её сексуальных приключениях на предыдущих судах. Подчеркиваю – слухи и не более того.

              А началось всё с грубой ошибки помполита. Помпо­лит, или первый помощник капитана назначался партко­мом пароходства. Морскую специальность среди помполи­тов имели единицы. Остальные могли быть кем либо. От колхозника до секретаря какого-либо парткома. Где-то не сработался, послали на флот. С такими было очень много разных казусов. И смешных и печальных. Но на судах они имели довольно большой вес и могли испортить карьеру любому члену команды. Например, одного из моих одно­кашников сняли с должности капитана из-за ссоры с пом­политом и ему пришлось какое-то время работать стар­помом. Но в рейсе они, практически, ничего не делали. Ну не было у них морских обязанностей. Только идеология.

           Так вот, на п./х «Липецк», а был я на нём с сентября 1972 по апрель 1973 годов, помполит увидел молодых, кра­сивых девушек 22,23 года и сказал им, что берет их под своё покровительство. И, если их кто-то попытается обидеть, то они должны сразу же сказать ему и он примет меры. Ну и что произошло дальше? Молодые матросы и машини­сты, понятно, стали заигрывать с этими девчатами. А тем, что-то не понравилось, и они доложили помполиту. Тот сразу же вызвал «обидчиков» и поговорил. И ВСЁ!!! Как отрезало! На девчат сразу же  перестали обращать внимание все члены команды и даже разговаривали сквозь зубы. Пред­ставте себе положение молодых девушек в мужском кол­лективе, когда с тобой даже разговаривать не желают.

           На этом фоне они поссорились с буфетчицой. Соб­ственно, поссорилась Наташа-Оля, но так как они жили с Валей в одной каюте и работали в одном камбузе, то, по­нятно, что замешана была и Валя. Дело дошло, чуть ли не до драки. На этом судне кают-компания находилась рядом с камбузом, и офицеры неоднократно слышали маты с обеих сторон конфликта.

       В результате списали и кока и буфетчицу. А повар-пекарь сама написала заявление о замене. Я спросил ее, ко­гда выдавал деньги, почему она уходит? Она ответила, что вот, команда взъелась.

      Но результат оказался печальным именно для этой Вали. Более прыткие дамочки, при угрозе закрытия визы, забыли о конфликте, сговорились и обвинили во всём эту Валю. А так как за ней уже что-то тянулось с предыдущих судов, то визу закрыли именно ей.

     А я более с ними не встречался.

На берегу моря сидит группа моряков. Они о чём-то разговаривают, мечтают. Вдруг, внезапно, искрой, вспыхивает песня, она ширится, несется в бескрайний простор моря. Один только боцман Бакула сидит, молча, вглядываясь в бескрайнюю даль. Что опечалился, о чем задумался?,-спрашивают моряки. Да так, вспомнилась одна история. Расскажи, расскажи,- просят они. Ну, коль не лень, слушайте.

           Было это двадцать лет назад. Наш корабль ошвартовался к причалам Неаполя.

Я, с группой моряков, сошел на берег и стал бродить по шумным улицам Неаполя. Через некоторое время наше внимание привлекла толпа. Среди этой толпы я заметил девочку. Она пела. Она так пела, что мы не могли не остановиться. Окончив петь, она протянула свою худенькую, черную ручонку и стала обходить зрителей. Но не одна монета не упала в эту изможденную ручонку! Тогда она закрыла лицо руками и заплакала. Нет, она не плакала, она рыдала как взрослая женщина! Я подошел к ней и спросил, - Как зовут тебя, девочка? Джонника, - ответила она сквозь слезы. Мы вытряхнули все свои карманы и отдали ей все имеющиеся у нас деньги.

          Долго бродил я по морским просторам. Долго я мечтал, когда вновь увижу свою маленькую Джоннику. И вот настал этот час вновь.  Спустя много лет я вновь брожу по пыльным улицам Неаполя.

Вдруг, моё внимание привлекла афиша- Сегодня даёт концерт знаменитая итальянская певица Джонника Боккаччио. Да, это была она, моя Джонника. Моя маленькая Джонника!

Она запела. Я не мог слушать ее. Слезы накатывались на глаза. Я вышел из театра, купил огромный букет роз и стал ждать её у выхода. Когда она вышла, я подошел к ней и сказал, - От одного из поклонников Вашего таланта. Но она повернулась, пренебрежительно взглянула и сказала, - Я Вас не знаю и не желаю знать!

Отвернулась и ушла, оставив лишь легкий запах духов. Тогда я написал записку, - А не помните ли Вы ту маленькую девочку, которая пела и просила за своё пение? Передал ей и тут же поспешил на корабль.

                   Г О Р Я Ч И Й    К ЛЮ Ч  1962-1963

            В поселок Горячий Ключ я попал в первый раз летом 1962 года, когда меня единственный раз, за все школьные годы, отправили в пионерский ларерь.

Стоит этот поселок на горной речке Псекупс. Но на данный момент он разросся и население  в нем около 30 тыс. человек. Ну, а в те времена это был поселок, в котором главной достопримечательностью были санатории и, скала Петушок, которая нависает на речкой Псекупс. Нам было удивительно видеть, что на улицах росли фруктовые деревья.

          Покупаться в речке можно было только возле скалы Петушок, там было относительно глубоко. В остальных местах воды было по щиколотку. Хотя, как и во всех горных реках, скорость воды была большой.

      

    В 1962 году нас на поезде довезли до Краснодара, а оттуда автобусом в пионерский лагерь. Пару раз нас выходили из лагеря. Но ничего особенного мы не увидели. Поселок, как поселок.

       


   Второй раз я в Горячий Ключ попал в следующем,1963 году. Мы направлялись на слёт туристов Краснодарского края.

                                      На поезде мы ехали до Краснодара, оттуда автобусом до Горячего

ключа. От Горячего ключа мы двинулись пешком. Перешли на правый берег речки Псекупс,

немного прошли и остановились на большой привал. Пообедали и пошли дальше. А дальше

начался Михайловский перевал. Это значит, долго поднимаешься в гору, а затем еще дольше

спускаешься с нее. Кроме своего рюкзака, каждый нес ещё что-нибудь общее. Вначале я с

кем-то напару нёс огромный бак, набитый продуктами, а потом мне навесили спереди

ещё один рюкзак, тоже с продуктами. Его я нёс до конца перевала. Но если вверх идти было

тяжело, но приемлемо, то вниз – очень тяжело, на грани возможности. Рюкзак сильно

тянул вниз. Идем вверх, навстречу мотоцикл с коляской. Спрашиваем: «Далеко ли верх пере-

вала?» «Один километр».Идем дальше, проходим километр. Навстречу группа цыган. К ним

тот же вопрос. Ответ:  «Два километра».Напомню, идём по дороге, шириной 8-10 метров,

справа гора, слева обрыв.

                                       Наконец, дошли до средины перевала. Остановились на привал. Сели

куда попало. Поели свежей капусты, выпили воды и двинулись вниз. Закончили спуск мы около 17.00 .Сели отдыхать под огромным деревом.

                                                                       Наш руководитель куда-то отлучился и вскоре

прикатил на грузовике. На этом грузовике нас привезли в городок Джубга.

                                       На небольшой полянке, возле местного клуба, мы поставили палатки, немного перекусили и, уже стемнело. Несколько человек пошли в клуб смотреть

кино. Но посмотреть нам не удалось, одна наша девочка, Катя, потеряла сознание. Видно

тепловой удар. Мы её вынесли на улицу, привели в чувство и завалились спать.

                                     Наутро быстренько собрались, спустились на пристань и сели на

катер. Катер через час привез нас в Ново-Михайловку. Немного прошли и оказались на

Ново-Михайловской турбазе. Оказывается, Михаил Федорович тут когда-то работал,

все его знают. Он пошел, договорился с руководством, и поставили лагерь внизу, невдалеке

от моря. На том месте мы пробыли одну ночь, потом он упросил руководство турбазы и

нам разрешили поставить лагерь вверху, на горе, где намного спокойнее, почти никто не

ходит.

                                  На этой турбазе мы пробыли больше недели. Загорали, купались, ныряли

с маской. До чего красив подводный мир Черного моря у побережья Кавказа! Мне так пон-

равилось, что я целыми днями не вылезал из воды. Потом, Михаил Федорович устроил нам

экскурсионную поездку в Сочи. Нанял автобус и по горным дорогам, мы покатили в  знаме-

нитый  город-курорт. В Сочи покушали в столовой, осмотрели Дендрарий, парки и, к вечеру,

оправились назад. Вскоре настал срок нашего появления в Казачьей щели. Близилось время

начала соревнований. Снова руководитель нанял автобус, и нас подвезли, чуть ли не вплотную к месту соревнований. Вышли и где-то часа два шли пешком.

                                  Каждой команде – участнику соревнований, было выделено место, где

они установили свой лагерь, где кроме палаток, должна была быть устроена столовая и

кухня. Все это оценивалось системой балов, которые прибавлялись к балам полученным

по результатам соревнований. Нам отвели место немного в стороне от всех. Мы аналогичным образом установили свой лагерь, только нас никто не оценивал.

                                 Начала соревнований нам пришлось ждать более суток. Саперы разми-

нировали весь участок – во время войны там проходили бои, и оставалось очень много

боеприпасов и оружия.

                                 Тут уместно рассказать случай, происшедший годом раньше, недалеко

от Горячего ключа. Из пионерского лагеря нас, большую группу разновозрастных детей вывезли на пикник в горы. И вот в районе пикника, я и еще двое из нашего отряда на берегу, пересохшего ручья увидели гранату-лимонку.

Но мы её трогать не стали, пошли дальше. Мы наблюдали также россыпи боевых патронов, различных типов, были и трассирующие. Мы были старшая группа, все уже понимали, и трогать ничего не стали. А другие – стали. Вскоре должен был состояться прощальный костер, он уже был установлен. Но хорошо, что кто-то из взрослых увидел, что в приготовленном костре куча боевых патронов. Представте, сколько  было бы жертв. А на следующий день после приезда с пикника, вожатые заметили, что малыши что-то бросают. Оказывается ту лимонку, что мы видели в пересохшем ручье.

Хорошо, что не выдернули чеку. Наш вожатый взял эту гранату и понёс в отделение милиции. Рассказывал, что когда зашел в милицию, там шло совещание. Он положил гранату им на стол. Все были в шоке. А костер –отменили.

                                    Ну, сами соревнования описывать неинтересно. Наша команда заняла

седьмое место по всему краю. Это очень неплохо. Как мы возвращались домой я совсем не

помню.

              Е Й С К – 8

                                     и л и

                                                               Д О М О В О Й

                   Это случилось в 1990 году, летом, в июне месяце.

       Теперь обо всём подробнее.

 


   Отец мой - Василий Иванович умер 12 ноября 1989 года.

                  В декабре мы приезжали на 40 дней, а после этого дом остался без присмотра до весны. В марте1990 г. открылась навигация, пошли пароходы (тогда они ещё ходили).25-го я и супруга поехали, посмотрели и пришли к выводу, что дом без присмотра  долго не простоит и его необходимо продавать. Дело в том, что мы живем в Мариуполе, а брат с семьей в Северодонецке. тогда еще был Советский Союз, не было никаких границ, но всё равно не близко и другого выхода не было. Брат был против, но мы его убедили, точнее, поставили перед фактом - или продаём весь дом, или я продаю свою часть, а он что хочет, то пусть и делает со своей частью. И вот, в начале июня, я взял отпуск и мы – Я, супруга и дочь приехали, чтобы сделать ремонт и приготовить дом к продаже.

      

    Очень много работы было в доме, и мы решили вначале жить во времянке.



Времянка состояла из двух комнат. В большей комнате, на двух металлических кроватях,


с панцирными сетками спали я и супруга. Я спал на кровати возле окна, а супруга – возле стенки. Дочка спала в другой комнате на раскладушке. Распорядок дня у нас был такой. С утра мы работали, в обед кушали и ложились отдыхать. После отдыха вновь работали до вечера.





мой переулок

  И вот, спустя несколько дней после приезда, лежа на своей кровати, я услышал стуки внутри металла кровати. Причем стучало то в ногах, то в голове кровати. Стуки были похожи на азбуку Морзе. Стуки стали постоянными. Стоило мне прилечь на кровать-начинало стучать. Стуки были то в головную спинку кровати, то в ножную. Если я немного поворачивался, то стук на время останавливался или, наоборот, учащался. Я проделывал такой эксперимент-качался на сетке кровати и стуки резко усиливались. Т.е. это говорит о разумных действиях.

        Вскоре эти стуки услышала супруга. Мы не знали, что и думать о причине этих стуков. Рассказали дочке, она сначала не поверила. (Ей тогда было 14 лет) Потом как-то в обед, когда мы легли отдохнуть, услышала и она.

        Приехала моя тетя Лена. Мы спросили у неё, что это может быть.  Она сказала, что это домовой.

Ему что-то, или кто-то не нравится,  и он сообщает об этом хозяину. Ещё она подсказала,   как его позвать с собой, когда продадим дом.

           Стуки продолжались всё время, пока мы, трое, находились в Ейске.

        Поработав до конца июня, мы возвратились в Мариуполь, супруга пошла на работу. Я же, взяв второй отпуск, вернулся в  Ейск продавать дом. Больше никаких стуков в Ейске не было.

       Дом мы продали в сентябре 1990 года. Когда в последний раз закрывали калитку, я позвал домового с собой, как научила тетя Лена.

       До 1992 года мы жили в старой квартире, затем перебрались в эту. И уже на этой квартире я ещё дважды слышал стуки домового, хоть кровать была деревянная. Один раз у нас в гостях была дочка брата, второй- тёща. Более пока стуков не было.
     Правда, мой нынешний кот, Бонифаций, минимум раз в день заскакивает на спинку дивана в кабинете, смотрит вверх в угол и мяукает... 

       В  Е  Н  Е  Ц  И  Я

       V E N  E C  I  A

                       В самой Венеции есть порт, но там я не бывал ни разу.Там,насколько я знаю, грузились рефрижераторные суда. А все остальные суда  обрабатываются в порту Маргера, который расположен немного дальше по каналу. К порту Маргера примы­кает город Местре.

                    


   Обычно мы стояли на молу  в порту Маргера. И оттуда, пешком, шли к мосту Кавалькавия. Шли около часа, это довольно далеко. На мосту садились на автобус и через полчаса выходили в Венеции на площади Рима(Piazza di Roma).А оттуда опять таки пешком шли через всю Венецию. Шли к знамени­тому мосту Риальто. А сразу за ним был магазинчик,хозяина звали Паоло, где мы и отоваривались потом, нагруженные вещами шли назад.

Несколько позднее, когда появился конкурент (он открыл ма­газин под мостом Кавалькавия), хозяева стали доставлять то­вар прямо на судно. Тогда стало полегче. А надо было тянуть че­тыре сервиза и ещё всего по чуть-чуть через всю Венецию и от моста до судна.

                     Если стояли долго, то в следующие дни ходили по Венеции как туристы. Естественно посещали площадь Святого Марка, дворец Дожей, там музей, собор и т.п.

                   

В Венеции я бывал около 20 раз, так что знаю город неплохо.

          



          Как я уже где-то упоминал, в советские времена нас увольняли, обычно, группами. И кто-то из офицеров назначался старшим группы и нес за всех ответственность. Группы составлял помполит по своему разумению. Обычно какие-то просьбы не удов­летворялись. Например, я просил, неоднократно, не давать мне в группу женщин, потому что с ним куча проблем. Купит что-то, потом ей не нравится, приходится возвращаться и т.п.

                 



   Помню, как-то, кажется на п./х «Липецк»

мне дали в группу буфетчицу Таисию Ивановну Мироненко. Ей тогда было лет 45. Ходим по Венеции. А я всех предупредил, чтобы без меня никуда не ходили, так как никто языка не знает. А там даже по-английски обращаться было бесполезно – не понимают или делают вид, что не понимают. А вот, если даже с малым знанием итальянского что-то спрашиваешь, то будут долго рассказывать и показывать. А я, к тому времени мог уже общаться по-итальянски.

                   И вот идем уже обратно, по направлению к площади Рима. И вдруг, где-то посередине пути, обнаруживаю отсутствие буфетчицы. Возвращаемся назад, ищем по магазинам, барам. Нашли её в каком-то довольно большом баре. Она стоит и по-русски пыта­ется что-то выяснить. Вокруг куча людей и все смеются. Я изви­нился и с трудом её забрал оттуда – не хотела уходить. И таких случаев было достаточно.

                  Вот вспомнил свое первое попадание в Италию. Я ещё был матросом на т/х «Фирюза»






осенью 1968 года. Мы вышли в Местре.

Погуляли по базару, что-то купили. И нам захотелось в туалет. А как спросить никто не знает. По-английски никто не понимает. Говоришь туалет, показывают на парикмахерскую. Ходили, ходили, пока я не подошел к полицейскому и начал спрашивать у него, сопровождая жестами. И до него дошло! Кабинетти? - спрашивает. Тогда и я понял, что кабинетти  это туалет по-итальянски. Да, да, - отвечаю. Он сказал, что недалеко есть бар и в нем спросите туалет. Идем в бар. Кабинетти?- спрашиваю. Бармен показывает куда идти. Вот так я начал учить итальянский язык.

              К А М Ы Ш – Б У Р У Н

                 (АРШИНЦЕВО)

            Камыш-Бурун – это порт, а посёлок называется Аршинцево. В общем, то это пригород города-Героя Керчи. Не знаю, может уже к этому времени они и соединились, но в те, уже давние времена, из Керчи в Аршинцево ходили автобусы. Где-то минут сорок езды.

            


  Впервые в Камыш-Буруне я побывал  во время своей практики на буксире «Ямал» летом 1967 года.

Заходили несколько раз, уже не помню по какой причине. Ну, а много раз уже был, во время своей работы на лихтере «Бея», летом 1969 года.

             Тут необходимо небольшое отступление. Я уже упоминал в рассказе о Бердянске, о гибели лихтера «Рокша» в 1968 году. До этой трагедии в командах лихтеров было всего два судоводителя – капитан и старший помощник. Ну, а после гибели лихтера и людей решили добавить ещё и второго помощника, чтобы полностью были охвачены вахты на мостике. Капитан нёс вахту с 08.00 до 12.00 и с 20.00 до 24.00,старпом с 04.00 до 08.00 и с 16.00 до20.00,а второй  помощник свою вахту с 00.00 до 04.00 и с 12.00 до 16.00.Понятно, что это только на ходу.

             Вот я и попал на лихтер «Бея» вторым помощником, вскоре после того, как сдал экзамены на помощника капитана. Послали меня на подмену, пока штатный помощник был в отгулах. А тогда за эти места держались, потому, что, во-первых, всё время приходили в Жданов (Мариуполь), а во-вторых, на лихтерах платили 25% надбавки. Так называемые «гробовые», в агломерате была изрядная доля мышьяка, да и температура его, при погрузке, была около 800 градусов. В каютах была страшная жара, несмотря на то, что между трюмом и надстройкой постоянно лили забортную воду, пытаясь охладить палубу.

           Капитаном был Давид Беркович Шнирман. Тогда ему уже было далеко за пятьдесят. И капитаном он работал уже давно, на нормальных судах. Во время войны он работал капитаном  на Дальнем Востоке, возил товары из Америки по Ленд-лизу. А на лихтер его загнали, потому, что он захотел выехать за границу. У него, на тот момент, были живы две богатых сестры. Одна была судовладелицей и обещала подарить ему одно судно, когда он выедет из Союза. Знал и идиш и иврит. Я неоднократно присутствовал, когда он слушал новости Израиля и переводил их мне. Так и не знаю, смог ли он выехать за границу. Через пару лет я работал на п/х  « Василий Головнин». Капитан Коваленко Г.П. знал Шнирмана Д.Б. и хорошо о нём отзывался. На тот момент, его ещё не выпустили за границу.

           В 23.45 капитан приходил ко мне в каюту, будил со словами, - Возьмите фуфайку и ложитесь на столе в рулевой рубке. Если что, матрос разбудит. Но я на вахте не спал, болтал с матросом-рулевым. Хотя, по правде сказать, штурман на лихтере не нужен был вовсе. Лихтер то тянул морской буксир на стальном тросе. И мы совсем ничего не решали. А задача рулевого, который сидел на табуретке за небольшим штурвалом, была одна-рулить так, чтобы лихтер не рыскал. То есть не мотался из стороны в сторону.

    



    В Камыш-Буруне нас грузили часов пять максимум. Ну, ещё несколько часов уходило на оформление прихода-отхода, да на забор воды и топлива, если надо было. Топливо брали для дизель-генератора. В Жданове мы стояли не менее двенадцати часов. А то и поболее. Большинство из команды то были местные, ходили домой.

            Поработал я на лихтере «Бея» всего две недели, потом вернулся штатный помощник. А я вернулся в кадры, в резерв. То есть опять сидел на «биче». Вскоре меня загнали на т/х  «Тихвин», гнать его на ремонт в Одессу. Ну, об этом я уже рассказывал в предыдущих опусах.

           Вскоре лихтера пустили на металлолом, а агломерат стали возить суда типа река-море, специально оборудованные под перевозку агломерата. На данный момент металлургические комбинаты используют, в основном, свой агломерат. По крайней мере, по морю его не возят. Да и Азовского пароходства уже давно нет…